- Меня интересует не только история войны: кто и куда наступал, какие потери нес, какое вооружение использовал… Это военная, профессиональная часть. Есть политическая часть. Как известно, войны начинают политики, ведут солдаты, а расплачивается народ. Но самый для меня волнующий момент - судьба человека в этой ситуации. Любой человек, попадающий в военный конфликт, становится перед выбором - превратиться в животное или остаться человеком. И я не могу сказать, как бы я себя повел в той или иной ситуации. Это сложная вещь, и лучше в такое положение не попадать. В старые времена рыцарей, вернувшихся из похода, даже на время отлучали от церкви.

- Наверное, именно поэтому ветераны, прошедшие горнило войны, стараются не вспоминать об этих ужасах.

- Когда слушаю ветеранов, мне интересны не пересказы о военных действиях, а их личное восприятие событий. Один из моих руководителей звание Героя СССР получил в 19 лет. Он был пулеметчиком. Я у него спрашивал, как он совершил подвиг, о чем думал в тот момент. И он мне ответил: «Ни о чем я не думал. Я просто знал, что мне надо либо удержать позицию, либо погибнуть».

- На медиафоруме выступали потомки знаменитых военачальников, представители Фонда памяти полководцев Победы, которые получили специальное приглашение на это мероприятие. В частности, дочь маршала Конева, Наталья Ивановна, говорила о том, как важно сохранить семейные реликвии, которые будут рассказывать потомкам о той войне. В вашей семье такие реликвии хранят?

- Конечно, все, что связано с войной, в нашей семье бережно хранится. К счастью, мой отец жив. Ему идет 94-й год. Воевал с конца 1941-го по 1945-й. Отец был летчиком, а дед воевал в сухопутных войсках, был тяжело ранен. Дед тоже много рассказывал о войне, причем не только об Отечественной, но и о Гражданской. Я потом жалел, что мало его расспрашивал.

- На деньги из бюджета Союзного государства к 70-летию операции «Багратион» в деревне Раковичи Гомельской области был открыт мемориальный знак, посвященный этой важнейшей наступательной операции. Есть еще идеи открытия подобных памятников?

- Мне представляется, что хорошо бы иметь достойный мемориал советскому солдату, нечто подобное тому, что есть в Трептов-парке или в болгарском Пловдиве («Алёша». - Ред.). От Бреста до Москвы вся земля усеяна костями советских солдат. Они приближали победу ценой своей жизни. На первых порах у них не было достойного вооружения и не все полководцы были Рокоссовскими. 40 тысяч военных руководителей были уничтожены перед войной, от этого факта никуда не деться. Но беда армии была и в том, что среди военного руководства репрессии посеяли жуткий страх - не делать ничего, что не согласовано наверху, не принимать никакие решения самостоятельно. Конечно же, были исключения. Например, начальник штаба Одесского военного округа Матвей Захаров буквально за два часа до начала войны настоял на срочном перебазировании самолетов и уберег их от уничтожения противником. У него спрашивали: как ты решился, ты же рисковал головой? Он ответил, что лучше рискнуть своей головой, чем головами тысяч солдат.

- К счастью, он под жернова репрессий не попал, дожил до 1972-го.

- Самое страшное в любом деле - наличие слепых исполнителей. Никакой военачальник не может предусмотреть всех условий, которые складываются на поле боя. Командир, выполняя общий приказ, должен на месте принимать решения. Такими были Захаров и Яков Крейзер - командир 1-й Московской пролетарской мотострелковой дивизии 20-й армии Западного фронта. Это малоизвестная широкому кругу фамилия. Но во время войны о нем слагали песни и легенды. Его дивизия была в первые дни войны переброшена из Подмосковья в БССР и с ходу завязала бой на реке Березине, в районе Борисова, остановив 18-ю дивизию знаменитой армии Гудериана. Сдерживали врага несколько дней. Это был первый пехотный командир, который получил звание Героя СССР уже в июле 1941-го. В дальнейшем он участвовал в битвах за Сталинград и освобождение Крыма.

А в июле 1941 года Крейзер первый применил метод подвижной обороны и выматывал врага до такой степени, что командир 18-й бронетанковой дивизии вермахта писал: «Мы так допобеждаемся до собственной гибели». Потому что потери врага были огромные. Вот пример героизма и профессионализма в первые дни войны.

Разные люди были. Были Рокоссовские, и, к сожалению, были Власовы. Был адмирал Октябрьский, который бросил войска в Крыму, но получил Героя. Был генерал Ефремов, который отказался вылетать в тыл и разделил судьбу окруженной армии.

- Во время медиафорума состоялись дискуссии на актуальные темы. Например, «Новые медиа в глобальном мире. Роль и ответственность». Как доходчиво рассказывать молодежи о войне, как ее воспитывать?

- Есть как минимум две вещи, которые должны быть заложены в семье. Любознательность и сострадание. Сострадание являлось основным качеством российской интеллигенции. Почему вдруг дворяне и князья боролись за народное счастье? Что, им плохо жилось?! Молодое поколение должно гордиться поколением отцов, но и должно ему соответствовать.

- Для молодежи, рожденной в 90-е, Великая Отечественная - что-то очень далекое, они те события воспринимают не так остро, как старшие поколения.

- Согласен с вами. Я вот подумал о том, что в юности, это было в 60-х, относился к событиям Русско-японской войны как к далекой истории. Сердцем мы ее не воспринимали. Да, мы знали героев «Варяга», читали «Порт-Артур», но острого восприятия не было. Сейчас много кино- и фотоматериалов, легче понять наших отцов и дедов. Да и эти две войны несопоставимы по масштабам.

Новому поколению нельзя до бесконечности жить славой предков, не привнося чего-то своего равнозначного. Я говорю не о войне, не дай бог. Английский историк Арнольд Тойнби сказал: «Оглядываясь назад, на историю последних пяти тысяч лет, я больше не считаю, что у какого бы то ни было правительства существовало когда-либо моральное оправдание, чтобы начать войну - даже с самыми чистыми целями». И еще добавил: «Я расцениваю даже «справедливую» войну в защиту своей собственной страны или какой-то другой страны как трагическую необходимость». Мне близки эти слова.

- В наших странах много говорят о патриотизме, но каждый это понятие воспринимает по-своему.

- Я вам напомню строки Александра Сергеевича Пушкина:

Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

Пушкин никогда не соединял патриотизм с преданностью властям. Расскажу вам историю из работы спецслужб. Одного моего товарища очень жестко взяли в оборот и пытались завербовать. И он им сказал, что действительно наделал много ошибок и у них есть основания его прессовать, но от сотрудничества отказался. У него спросили почему? Мы же тебе предлагаем гражданство, большие деньги... А он говорит: «А что я родителям скажу?» Патриотизм не должен быть громким, орущим. Тогда это нечто другое. На мой взгляд, патриотизм - глубоко душевное понятие, он проникнут любовью, а не ненавистью.

Подготовил Андрей Осмоловский (kp.by)