Правовой портал Программы Проекты Информация о закупках Видеохроника Аудиоматериалы Фотогалереи Библиотека союзного государства Конкурсы Викторины и тесты Интернет-приемная Вопрос-ответ Противодействие коррупции Архив Контакты
Наверх

26.02.2013

Тюльпанцы Полубеса

Наверное, это был 1973 или 1974-й год. Воскресенье. Отец будит меня рано утром.  Ведь сегодня мы опять едем смотреть Москву. Цель нашего похода располагалась на крутом берегу Москвы-реки, где-то на задворках Таганки. Именно тогда я услышал очень смешные для детского уха слова «Крутицкий терем» и «Степан Полубес».

Наверное, это был 1973 год или 1974-й. Точно была зима. Снежная. Воскресенье, довольно пасмурный день. Отец будит меня рано утром. Мне вставать неохота, но я собираюсь. Ведь сегодня мы опять едем смотреть Москву. Меня, мальчишку, он постоянно водил по разным местам, будь то Коломенское, или Новодевичий монастырь, или усадьба Кусково. Сегодня мне предстояло увидеть что-то новое. На этот раз добирались долго и утомительно, цель нашего похода располагалась на крутом берегу Москвы-реки, где-то на задворках Таганки. Именно тогда я и услышал от отца очень смешные для детского уха слова «Крутицкий терем» и «Степан Полубес».

Отчетливо помню полуразрушенную крепостную стену, этот терем, похожий на положенный на бок расписной скворечник, и буйство красок посреди тусклой московской зимы. В память уже навечно врезались зеленые, желтые, красные, синие ««тюльпанцы», «грушки», «дыньки» изразцов на фасаде странного здания и ржавый крюк электропроводки. Вдолбленный так, что вокруг штыря слетела чудесная глазурь и постыдно обнажилось светло-коричневое исподнее чудесных творений белорусского мастера Степана Иванова, по прозвищу Полубес.


Крутицкое подворье. Терем.

Много позже я попытался узнать что-то о великом мастере, создавшем в России в конце 17-го - начале 18-го веков множество шедевров. Но получалось с трудом. Ни даты его рождения, ни даты смерти найти не удалось. Известно лишь, что родился он в белорусском Мстиславле, тогда в Великом княжестве Литовском. Умер скорее всего в Москве. Также непонятно, почему у человека было это более чем странное прозвище. Тем более что он всегда работал, украшая храмы. А Полубес и Православная Вера – вещи несовместные. Очень странно.

Впервые в архивных документах Степан Иванов, Полубес, упоминается в связи со своим переселением из Мстиславля в Москву в 1654 году: «и взял его в первую службу боярин князь Алексей Никитич Трубецкой полоном и привез к Москве, и жил он в Москве у сородичей своих». То есть, как было принято в те времена, во время войн, а их тогда было предостаточно, его захватили и как мастера отправили в Москву.

Фраза «жил у сородичей своих» не случайна. В те времена, во второй половине 17-ого века, приток белорусского населения из Великого княжества Литовского в Россию был огромен. Одни бежали от притеснений католиков и «ополячивания», других, как Степана Полубеса, брали в «полон» при боевых действиях, третьи целеустремленно ехали в Россию работать. Кстати, интересно, что белорусами обычно называли православных выходцев из Великого княжества Литовского. Католиков называли поляками. Вне зависимости от национальной принадлежности.

Белорусские мастера высоко ценились. В белорусские земли стали даже посылать специальных государевых людей для вербовки на службу русскому царю. По указу государя, в Москву брались «из Вильны, из Полоцка, из Витебска, из Смоленска розных дел мастеровые люди с женами и с детьми на вечное житье». Тех, кому предстояло работать при дворе, вначале приводили к вере, то есть они должны были подтвердить свое православное вероисповедание. Затем им устанавливался оклад. Приезжим мастерам старались платить хорошо, поощряя их остаться в Московском государстве. Им отменяли многие налоги. И действительно, большинство белорусов обрело в России вторую родину. Степан Полубес вполне мог вернуться к себе после Андрусовского перемирия в 1668 года, ему предоставлялась такая возможность, но он остался.

Шутка ли сказать, по переписи 1676 года, каждый десятый москвич был белорусом! Некоторые из них расселились в московских слободах по профессиональному признаку (Гончарная, Бронная и т.д.), но большая часть осела в специально организованной для них Мещанской слободе. От слова «место» - город по-белорусски. Слобода имело свое самоуправление, четкую «западную» планировку улиц, в отличие от типично хаотичной московской застройки.


Церковь Успения Богородицы в Гончарах.

В те годы в Москве работало целое созвездие выдающихся белорусских мастеров декоративно-прикладного искусства. Среди них были оружейники, мастера стекольного дела, ценинники (мастера изразцов), столяры, токари, мастера часового и типографского дела, переплетчики, ювелиры, живописцы, строители и многие другие. Это такие мастера, как Давид Павлов из Витебска, Андрей Иванов, Герасим Окулов, Степан Зиновьев, Дорофей Золотарев, старец Арсений из Оршы, старец Ипполит.

Это и знаменитый резчик по дереву Клим Михайлов из Шклова, работавший на строительстве Коломенского дворца и создавший резной иконостас в Смоленском соборе Ново-Девичьего монастыря. О котором иностранный путешественник писал: «он ничем не отличается от златокованого, сияет и блещет прекрасной позолотой и ночью сверкает как молния». Это и мастер изразцов из города Копыся Игнат Максимов, соавтор Полубеса по Крутицкому терему, и Петр Иванович Заборский, из Вильны, великолепный художник, сотворивший чудо - целый иконостас из изразцов для собора в подмосковном Новом Иерусалиме. Он был настолько любим Патриархом Никоном, что тот лично отпевал его в вновь созданном, и его усилиями, Воскресенском соборе. Написав на могиле эпитафию, что было неслыханно для обычного мастера: «...золотых, серебряных и медных, и ценинных дел, и всяких рукодельных хитростей изрядный изыскатель... потрудившийся здесь о украшении сея святыя церкви в ценинных и иных делах немалое время...». Кроме него никто из создателей собора не удостоился такой чести.


Фрукты. Элемент декора церкви Успения Богородицы в Гончарах.

Вот туда-то, к Патриарху Никону, князь Алексей Никитич Трубецкой в 1658 году и отсылает Степана Иванова (Полубеса). У Степана уже были ученики из белорусов и местных крестьян. Его соотечественники - Осип Иванов, самостоятельно прибывший в Москву из Шкловского уезда, и Федор Чука, также самостоятельно пришедший в Москву из Вильно. И до 1666 года, до опалы Патриарха, Степан работает над воплощениями его замыслов.

А планы Патриарха Никона были фантастическим. Создать под Москвой подобие Иерусалима. И повторить, только в более пышном варианте основные святыни Святой земли. Храм Гроба Господня, Голгофу, Гефсиманский сад и все остальные реликвии Православного мира. Даже река Истра, протекавшая рядом со строительством, была переименована в Иордан.

Патриарх для реализации своих грандиозных затей не останавливался ни перед чем. Так, он целиком переселил братию Кутеинского монастыря под Оршей в Иверский монастырь на Валдае. Кутеинский монастырь славился своей типографией, которая также была перевезена на Валдай. Вслед за монахами на Валдай потянулись мастеровые люди окрестных с Кутейно мест. В результате вдали от Москвы Никон собрал целую школу, своеобразную подготовительную базу, творческий центр первоклассных мастеров различных специальностей, лучших специалистов, которые только могли быть в России на тот момент. Все они были потом переведены Никоном в подмосковный Воскресенский монастырь на новую, без преувеличения, стройку века.

Целью Никона было создание Небесного града Иерусалима на земле, то есть рай должен был быть перенесен в Подмосковье. И красочные изразцы здесь играли важнейшую роль - символизировали цветущий сад, радость Божью.

На секунду представьте себе, к моменту освящения храма в 1685 году общая площадь его наружных изразцовых облицовок составила более 1400 квадратных метров, включая девять различных изразцовых поясов, венчающих каждый этаж собора и все его приделы, изразцовые аркады колокольни и придела Голгофы, и более 100 изразцовых наличников. Весь шатёр Воскресенского храма был украшен изразцами. Изразцовыми поясами были опоясаны барабаны. Многочисленные парные окна были одеты в тяжёлые узорные рамы из многоцветных изразцов. Ниже протянулся по стене керамический фриз барельефных головок ангелов. Семь иконостасов были трёхъярусными, некоторые из них по восемь с лишним метров с высоту и четыре в ширину, были выполнены целиком из цветных керамических деталей. С вершины каждого такого иконостаса смотрела голова ангела. Чудо чудное! Подобная широкомасштабная изразцовая облицовка была создана на Руси впервые. Это стало возможно только благодаря белорусским мастерам, на Руси этой техники многоцветных изразцов не знали.

Современники так писали об этом: "Приезжаху мнози из многих стран и земель иноземцы, хотещи видети лица его и зрети таковаго великаго строения, он же всех с радостью приимаше". И здесь полностью проявляется талант Степана Полубеса. Невозможно передать то буйство красок и форм, которыми переливались изразцы Петра Заборского, Степана Полубеса и Игната Максимова. Немногим позже он уже будет один заканчивать убранства храма.


Евангелист Лука, музей в Коломенском. Изразец Степана Полубеса.

Само слово «изразец» - исконно русское по происхождению и перекликается с другим, более понятным – «образец», «образ». В старину так назывались керамические украшения для наружных стен храмов, дворцов, облицовки печей в парадных покоях. «Образить» значило обработать, украсить здание, придать ему завершенный вид. Изразец имел вид коробки из обожженной глины. Лицевую сторону украшали росписью, эмалями, а для крепления с тыльной стороны изразца выделывали стеночки-румпы.

На Руси знали изразцы давно, но не умели делать их многоцветными. Белорусы, знали секрет производства кроющих оловянных глазурей, позволявших создавать полихромные изразцы. Они назывались «ценинными» от немецкого слова Zinn — олово и zinnen — покрывать оловом. А может быть, от большой ценности таких израсцов. И белорусские мастера образцов назывались ценинниками. И даже на фоне таких мастеров, как Игнат Максимов и Петр Иванович Заборский, Степан Иванов Полубес, конечно, выделялся.

Что еще известно о нем? После опалы Патриарха Никона, царь переводит всех мастеров, каменщиков, ювелиров, резчиков по дереву, иконописцев, ценинников, в том числе, Степана Полубеса с артелью в Кремль, в Оружейную палату. Там, кстати, уже трудятся сплошные белорусы. Такие как, белорусские мастера резных дел - Степан Зиновьев, Семен Деревский, Константин Андреев, Андрей Федоров, мещанин из Орши, Герасим Окулов из Дубровны, Осип Андреев из Вильно, Яков Иванов из Витебска, старец Арсений.

Поступившие в Оружейную палату белорусы сразу получили учеников, которых они учили долго и тщательно, поскольку те должны были со временем заменить мастера. А нужда в мастерах в Москве была огромной - ведется активное каменное строительство храмов. И все это за весьма короткое время.

После того, как ценинники поступили в дворцовое ведомство и переехали в Москву, Степан Полубес поселился в Заяузье, в Гончарной слободе, где жили гончары и ценинники. Здесь же была устроена мастерская, где он с учениками и помощниками изготовлял ставшие пользоваться большим спросом изразцовые фризы и панно.


Попугаи. Элемент декора церкви Успения Богородицы в Гончарах.

Вскоре по переезду в Москву, на Святую неделю 1667 г. Степан сделал царю подношение - печные кафли (изразцы) своей работы. Царю Алексею Михайловичу, и мастера с учениками привлекли на работы по украшению строящегося при поддержке царского двора московского храма Григория Неокесарийского на Полянке.

«1668 года октября в 24 день, по указу великого государя подряжены ценинных дел мастера Степашко Иванов с товарищи к церковному строению церкви Григория Неокессарийского сделать две тысячи образцов (изразцов) разных поясовых ценинных в длину осми вершков и больше и меньше, а поперек семи вершков... А дать им от ста образцов по десяти рублёв и наперёд сто рублёв».


Святитель Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский.

Тут-то москвичи и увидели впервые на внешнем фризе церкви орнамент, так называемого «павлиньего ока». Это сейчас визитная карточка Степана Полубеса. Этот мотив красочных переплетений, напоминающий перья заморской птицы, позже повторяли многократно в украшении московских храмов. Уже по этой работе можно Степан Полубеса можно смело причислить к лучшими керамистами эпохи Возрождения, к началу XVII века в Западной Европе производство цветных керамических барельефов стало чахнуть и возродилось оно к концу века в России.

А потом был Крутицкий терем, с которого я начинал рассказ. Где мастер выполнил технически сложнейшую задачу, все колонки и наличники терема, сделаны из изразцов с изображением виноградной лозы. И храм Успения Пресвятой Богородицы в Гончарах с приделом святителя Тихона, епископа Амафунтского, для которого, «государев ценинных дел мастер» Степан Полубес изготовил полутораметровые рельефы четырёх евангелистов. Раскрашены они пятью цветами - зелёным, коричневым, синим, жёлтым, белым. После него за такие масштабные работы уже никто не брался.

Удивительное дело, но получается, что весь «»золотой век» московского декоративно прикладного искусства, стиль конца 17-ого века, был создан белорусами. Сейчас, смотря на переливающиеся радугой изразцы Степана Полубеса, я сразу вспоминаю детство. Не только потому, что когда-то, давно-давно, пасмурным зимним днем впервые увидел эти каменные жар-птицы и грозди винограда. Наверное, эти изразцы напоминают буйство детской фантазии, эти странные павлины, ананасы, тюльпанцы, попугаи вполне естественно умещаются в детском уме, свободном от географических предрассудков и твердо уверенном в реальности чудес в обычной жизни.


Изображение Российского герба. Церковь Успения Богородицы в Гончарах.

И последнее, тоже удивительное. Самое раннее изображение в Москве Российского герба - двуглавого орла в Москве сейчас можно увидеть в изразцовом фризе белоруса Степана Полубеса в церкви Успения Пресвятой Богородицы в Гончарах - это конец 17 века.

А может это и не случайность? В Православии случайностей не бывает.

Владимир Казаков