Первого марта 1898 года в обычном минском доме по улице Захарьевской топили печь, и при этом было распахнуто настежь окно. Первое – чтобы сжечь в случае необходимости документы, второе – чтобы спастись самим при появлении жандармов. Девять хмурых мужчин нетерпеливо сновали по комнатам, периодически усаживаясь за большой стол и беря в руки игральные карты. Принаряженная хозяйка подносила якобы праздничные блюда, но ее день рождения был лишь легендой для дотошных полицейских и излишне любознательных соседей. На самом деле, собравшиеся готовились к событию куда более важному, которое наложило отпечаток на все следующее столетие.

Из Киева в Минск

К этой встрече начали готовиться еще за два года. То было непростое время для России – тяжелая смерть Александра III и коронация Николая II, идущая полным ходом индустриализация на фоне тотальной бедности подавляющей части населения, непростые отношения с внешними партнерами и, в первую очередь, с Великобританией. Поднимающее голову социалистическое (с различными оттенками) движение остро нуждалось во внутреннем порядке и организации. Десятки, если не сотни, ячеек были разбросаны в одной только Российской Империи; а была ведь еще обширная эмиграция.

Члены петербургского "Союза борьбы за освобождение рабочего класса" за год до съезда

Переговоры об объединении проводили противники власти из крупнейших городов страны – Москвы, Петербурга, Вильно, Киева, а заверяли планы в Цюрихе. Первая попытка организации встречи лидеров социал-демократических организаций пришлась на 1897 год. Но добраться до Киева смогли представители лишь московской и петербургской ячеек.

Вторая попытка не дошла даже до этого: кого-то не пригласили из-за внутренних неурядиц, кто-то сам отказался, считая встречу несвоевременной, иные попали под арест. Киевская группа дискредитировала себя как организатор. Инициативу в свои руки взял один из основателей русского марксизма и будущий со-основатель легендарной «Искры» Петр Струве. Он и выбрал в качестве столицы первого съезда будущего единого движения Минск.

Не ради программы, а сплочения для

Девять делегатов собрались в том самом доме по адресу Захарьевская, 133 к 10 часам утра. Не было восходящей звезды социалистического движения Владимира Ульянова – он отбывал ссылку в Енисейской губернии. Зато присутствовали представители всех крупнейших социал-демократических движений страны: из Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринослава и Киева, а также «Рабочей газеты» и мелкобуржуазной националистической организации «Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России» (Бунд). Председательствует Борис Эйдельман.

Дом на Захарьевской улице сегодня превращен в музей

Участники сразу условились не вести протоколов собраний, фиксировать в письменном виде резолюции. На всех проведенных в течение трех дней шести заседаниях основным был вопрос о создании единой партии. Она получает название Российской социал-демократической партии. Бурно обсуждается вопрос внесения слова «рабочая», но из присутствующих настоящим рабочим являлся только лишь один часовщик. Российской социал-демократической рабочей партией организация станет, но, формально, уже после съезда, в процессе написания и издания манифеста.

«Задача групп, собравшихся на первый съезд, состояла не в выработке программы, а в сплочении социал-демократических элементов вокруг одного центра и в создании дееспособного центра организаций, объединенных единством взглядов на ближайшие практические задачи партии и на методы их достижения. Что касается основ социал-демократии и согласования всех программных требований в стройной и полной системе, согласно основам, то это поневоле приходилось отложить. Первой на очереди задачей группы считали - из накопленных социал-демократических элементов создать фактически живое целое, и тогда можно будет подумать о логически стройном согласовании частей в полную социал-демократическую программу», - писал Эйдельман спустя несколько лет в рукописи, посвященной этому историческому съезду.

Образован Центральный Комитет, определен печатный орган новой политической силы («Рабочая газета»), распланирован график будущих съездов, поставлена задача составить и опубликовать манифест. Четкую программу действительно не формулируют – не могут договориться по ключевому вопросу - аграрному. На эту проблему у каждого из присутствующих свой взгляд. После решения ряда незначительных организационных вопросов члены РСДРП пируют уже по-настоящему.

Манифест Струве

Проходит совсем немного времени - и за авторством Петра Струве в печати появляется манифест партии – главный задокументированный итог минского съезда:

«Русское правительство с похвальным усердием само насаждало семена классовой борьбы, обездоливая крестьян, покровительствуя помещикам, выкармливая и откармливая за счет трудящегося населения крупных капиталистов. Русский фабричный рабочий, крепостной и свободный, всегда вел скрытую и явную борьбу со своими эксплуататорами».

Струве от имени партии призывает к завоеванию политической свободы, подчеркивая при этом, что сделать это русский пролетариат может только сам. Он называет этот шаг первым на пути к созданию общества, в котором не будет существовать эксплуатации человека человеком. Автор признает хаотичность первых шагов рабочего движения и социал-демократии, но декларирует грядущее объединение всех идеологических сторонников.

Основные требования манифеста, родившиеся из долгих обсуждений в ходе I съезда РСДРП, определяются тяжелым положением крестьян и рабочих: восьмичасовой рабочий день, устранение сверхурочного и детского труда, распространение гуманного фабричного и рабочего законодательства на все предприятия во всех уголках страны. Конечное требование ставит крест на идее возможного выполнения этих условий царем: «Социалистический строй, т. е. переход всех средств производства — земли, копей, фабрик, заводов и путей сообщений — в руки всего народа».

«Одно имя партии объединяло…»

Участникам той трехдневной мартовской встречи, как и их детищу – РСДРП, - были уготованы в дальнейшем тяжелые испытания. Второй съезд, который должен был состояться спустя полгода с привлечением более широкого круга сторонников, не состоялся. Весной 1898 года царская жандармерия проводит серию арестов высокопоставленных социал-демократов. Среди них оказываются и основатели партии, и сотни их сторонников.

Однако же вклад минского съезда в становление социализма в России оказался громадным. Даже те, с кем создание РСДРП согласовано не было, кто был в ссылке или в эмиграции, и те, кто о встрече на Захарьевской улице долгое время ничего не знал, получили самое важное для революции – объединяющее знамя и свод основных требований.

Копии манифеста, изданные «Всеобщим еврейским рабочим союзом в Литве, Польше и России»

«Партия все-таки не могла начать жить, но она не была и мертворожденной. Хотя и не было партийного аппарата, но одно имя партии объединяло разрозненные до тех пор организации. Они уже не чувствовали себя чем-то отдельным, маленьким, жалким, - они сознавали, что они - часть великого целого, великого, если пока не в реальности, то в идее», - отмечал в мемуарах один из участников минского съезда Павел Тучапский.

В следующий раз социал-демократы собрались вместе спустя долгих пять лет. И это была уже совсем другая встреча, про которую Ленин напишет, что «большевизм существует как течение политической мысли и как политическая партия с 1903 года». Туда приедет и сам будущий глава СССР, и многие ключевые фигуры советской истории. Но даже в ней тот лондонский съезд будет нумероваться лишь вторым.

Вениамин Лыков