Жорес Алфёров: "Моя единственная партия – Академия наук России"
В ночь с 1 на 2 марта 2019 года в возрасте 88 лет из жизни ушел Жорес Иванович Алфёров. Гениальный физик, академик РАН, лауреат Нобелевской премии по физике, человек, плодами трудов которого пользуется сегодня всё человечество
- Скажите, откуда у вас такое интересное имя – Жорес?
- Мой папа Иван Карпович Алферов родился и вырос в Белоруссии. В 17 лет он поехал в Петербург. Мой дед был сапожником зимой и плотогоном летом. Бедные люди в Белоруссии обычно отправлялись на заработки в Питер. За два года до отца в Питер уехал его старший брат, дядя Валя. Тут они устроились и стали работать. Сняли вместе с еще 3 товарищами за 30 рублей комнату в 30 кв. м. в центре города, на Большой Дворянской. Зарплата рабочего средней квалификации в Питере в то время как раз составляла 30 рублей. Уехал отец в 1912 году, а в 1914-м началась война. Призвался в Белоруссии по месту рождения, служил в гусарах, в четвертом Мариупольском Ее Императорского Величества Императрицы Елисаветы гусарском полку. Воевал всю первую мировую на северо-западном фронте. В начале 1917 года его избрали председателем полкового комитета. Летом 1917-го он стал большевиком, сагитировал его «товарищ Андрей», Арон Сольц, «совесть партии», который позже был председателем комиссии партийного контроля ЦК ВКП(б). Мы пару раз останавливались в его квартире в знаменитом доме на Набережной.
Папа гражданскую войну начал взводным командиром в Витебском латышском кавалерийском полку Красной армии, а закончил ее командиром кавалерийского полка. Потом служил в ВЧК по охране госграницы, а дальше пошел на хозяйственную работу, стал инженером, кончил промакадемию. На госгранице встретил мою маму. Приехал, стал искать, какой дом самый хороший. Нашел, а там жила мама. В их семье было шесть дочерей, а когда родился первый сын, они его назвали Маркс – в честь Карла Маркса. Маркс погиб на фронте в 1944 году. Он воевал в Сталинграде, на Курской дуге. Когда же я должен был родиться, родители ждали не меня, а девочку, и даже приготовили имя для девочки вполне обычное. Если бы я был девочкой, я был бы Валерией. Но родился мальчик, а папа тогда прочитал то ли в газете, то ли в календаре статью про Жана Жореса, основателя французской коммунистической партии. И я стал Жоресом.
- Вы один из самых известных белорусов во всём мире. Как вы оцениваете сегодняшнее состояние белорусской науки?
- Беларусь, в отличие от всех остальных постсоветских республик, сохранила высокотехнологичную промышленность. Там тоже поначалу шло разграбление на всю катушку. В начале 1990-х Белоруссия была в таких же руинах, как и все остальное постсоветское пространство. Но в 1995-м все разграбление остановилось с избранием нового президента. БелАЗ заработал в полную силу, «Интеграл» заработал, «Горизонт» заработал, «Планар» стал понемногу воскресать… В начале из Республики тоже уезжали ребята, и учёные, и инженеры, и конструкторы. Но когда появились заказы от промышленности, то академические институты тоже ожили. Белорусская академия наук на самом деле достаточно маленькая. Она, хоть и была создана в 1929 году, но масштаб ее в СССР был невелик.
В период научного расцвета Ленинграда, в 1980-е годы, вся Белакадемия была по численности сотрудников и по числу институтов меньше ленинградского научного центра. Но она работала, и работала эффективно. Физику туда привезли ленинградцы – Борис Иванович Степанов, Антон Никифорович Севченко и Михаил Алексеевич Илюшевич. Их выбрали академиками в 1955 году, тогда и возникла белорусская физика. И она стала развиваться. И полупроводники – особенно оптика, люминесценция, электроника – база в Белорусской ССР по этим направлениям была достаточно серьёзной.
Сегодня и ленинградский Физтех, и ряд наших питерских биологических лабораторий – мы дружим и сотрудничаем с институтами НАНБ. По общему потенциалу они, конечно, значительно слабее нас, но в целом каждый институт и группа там не хуже, чем хорошие группы и лаборатории здесь, в России. И у них есть госзаказ. У нас есть и совместные соглашения. Например, Георгий Павлович Георгиев успешно работает с биологами из Беларуси, с клеточниками. Виктор Михайлович Устинов и мои питомцы по полупроводниковым лазерам плодотворно работают с белорусским Институтом физики имени Бориса Ивановича Степанова. Очень многое сделал Михаил Владимирович Мясникович, поскольку он перешёл на пост Председателя НАНБ с должности руководителя Администрации Президента. Став потом Премьер-министром, он знал потенциал Академии и здорово ей помогал. Там тоже много проблем. Прежде всего, инвестиционных, но это работающая, действующая Академия наук, с которой можно и должно сотрудничать, и работать вместе.
– С политикой вы дружите?
– Я стараюсь от нее дистанцироваться. У меня был неприятный опыт занятий политикой. Когда-то я был народным депутатом СССР. Харитон был депутатом Верховного совета, Курчатов, Александров, Келдыш. Тогда они занимались подготовкой законов, предложений для развития науки и образования, работали в комитетах высокотехнологичных отраслей промышленности, науки, образования, здравоохранения. Поэтому я в 1989 году дал согласие баллотироваться в народные депутаты СССР, считая, что буду заниматься тем же самым. Вместо этого я получил развал СССР и крайнее неудовлетворение от моей общественной деятельности. И когда мне сейчас предлагают войти в какое-нибудь политическое движение, я говорю – избавьте, у меня свои дела, я не хочу никаких политических штучек.
– Но в партии какой-нибудь вы состоите?
– Не состою. Моя единственная партия – Академия наук России.