На минувшей неделе в ряде стран вернулись к рассмотрению вопроса о создании «плохого банка», который сможет абсорбировать «токсичные» активы других финансовых учреждений. По мнению некоторых экспертов, санация банковских балансов позволит оживить рынок кредитования, что в свою очередь будет стимулировать спрос. На уровне научного сообщества проблема обсуждалась и в Беларуси. В конференц-зале «Беларуси сегодня» заведующая кафедрой денежного обращения, кредита и фондового рынка БГЭУ О.Румянцева заявила: «Нужно создавать государственную финансовую организацию, которая возьмет на себя «плохие» долги банков. Банки не должны быть обременены обязательствами, которые приведут к сбоям в их работе». Её поддержал директор белорусского отделения киевской школы экономики «Beroc» П. Данейко: «Идея…использовалась, например, в Швеции, и там с ее помощью удалось выйти из кризиса прошлых лет. «Плохой» банк или специальное агентство позволят извлечь финансовый тромб». Другие участники круглого стола не были столь однозначны.

Дело в том, что в ситуации роста объёма просрочки по платежам и ухудшения качества кредитных портфелей, банки вынуждены резервировать всё большее количество средств из своей прибыли на погашение «плохих» ссуд. Убытки и потери капитала создают предпосылки для пассивной работы банковских структур, что оборачивается экстремальным кредитным сжатием. В первую очередь, страдает доступность кредитных инструментов, так как банки повышают плату за пользование заёмными средствами, стремясь перенести существующие риски на новых клиентов. Осью концепции «плохого банка» является идея получения доступа к условно неограниченным финансовым ресурсам государства, то есть социализация частной банковской ответственности.

На практике это реализуется посредством национализации двух-трёх крупных банков и создания на их основе структуры, которая начинает выкупать у остальных их проблемные активы. Камнем преткновения на данном этапе выступает вопрос о «справедливой» оценке выкупаемых бумаг – на момент сделки их рыночная цена многократно ниже номинальной. Вторая проблема – это процедура вскрытия истинного объёма «плохих» долгов. Как правило, банкам не выгодна прозрачная процедура определения объёмов «стоковых» бумаг. Существует тенденция к занижению реальных размеров просроченной задолженности, во избежание дефицита капитализации.

Иногда, условием для создания «плохого банка» становится участие в финансировании расходов частного капитала. В таком случае, государство гарантирует свою поддержку в определённой пропорции к вложениям инвесторов. Например, 1:1 или 3:1. Национализация «плохого банка» и ужесточение контроля за деятельностью организаций, чьи активы были выкуплены, носит временный характер.

В концепции «плохого банка» существуют значительные страновые различия. Условной родиной проекта «плохого банка» считаются США. Концепция была отражена в предыдущем «плане Полсона» и, слегка откорректированная в сторону большей ответственности частного капитала, легла в основу плана нового министра финансов – «плана Гайтнера». Согласно этому документу, создание частно-публичного партнёрства будет финансироваться частными фондами из тех денег, которые были предоставлены для рекапитализации американских банков. По-сути, банки будут использовать деньги министерства финансов, полученные под гарантию своих кредитных портфелей для выкупа «плохих» ипотечных бумаг у своих же структур. При этом общественное участие сводится к переносу рисков на налогоплательщиков.

Американские эксперты указывают на аналогичный «шведский опыт» в преодолении экономического кризиса осенью 1992 года. Тогда, в Швеции были предоставлены полные гарантии всей банковской системе, а специально созданное «Агентство по поддержанию банков» занялось сегрегацией банковских активов: «хорошие» сохранялись на балансе, а «плохие» изымались для последующего слива в единый «плохой банк». Период условной национализации нескольких банков, пожелавших воспользоваться поддержкой государства, закончился спустя три года.

В Германии, по оценкам банковских регуляторов, объём проблемных активов банков превышает 800 млрд. евро. Законопроект федерального правительства по гарантированию «плохих» бумаг предусматривал покрытие активов на 180 млрд. евро. Согласно предложенной схеме, немецкие банки смогут обменивать проблемные активы на застрахованные государством облигации. При этом частные банки будут обязаны платить за пользование гарантиями проценты как по кредитам – здесь речь идёт о своеобразной национализации кредитных дефолтных свопов. После обмена проблемные активы будут помещены в «плохой» банк сроком на 20 лет. По расчетам правительства, создание «плохого» банка позволит внести оживление на рынок межбанковского и потребительского кредитования. С другой стороны, главный экономист банка « BNP Paribas » П. Мортимер-Ли считает, что идея немецкой модели «плохого банка» это бухгалтерский трюк, а не реальное решение проблемы.

В Ирландии правительство будет вынуждено выкупить у 6 крупнейших банков ипотечные кредиты на общую сумму порядка 90 млрд. евро. Кредиты передаются в управление специально созданного агентства. Взамен банкам предоставляются государственные облигации. После аккумулирования активов в «плохом» банке, государство частично спишет, частично реструктуризирует обязательства. Сроки погашения кредитов растянутся, а процентные ставки субсидируются. В идеале, часть проблемных бумаг превратится в хорошие.

В России призывы к созданию «плохого банка» прозвучали параллельно заявлению министра финансов А. Кудрина о том, что страну ожидает вторая волна банковского кризиса, которая будет вызвана резким ростом просрочки по банковским кредитам. С предложением по организации подобной структуры выступали руководитель Федеральной службы по финансовым рынкам В. Миловидов и глава центра макроэкономических исследований «Сбербанка» К. Юдаева. По мнению последней, речь может идти о «долгах предприятий в государственной и муниципальной собственности».

По данным Центробанка РФ, совокупный объём просроченной задолженности в банковской системе составляет всего 4%. Основные риски сосредоточены в обрабатывающей промышленности, строительстве и ипотечных кредитах в валюте. В реальном секторе задолженность увеличивалась по причине коротких сроков кредитования предприятий. Прежде, руководители компаний считали само собой разумеющимся вкладывать «короткие» деньги в долгосрочные проекты. Так как у них были большие возможности по реструктуризации задолженности. В потребительском кредитовании негативную роль сыграли последствия девальвации и падение цен на недвижимость. Темпы роста просроченных платежей замедлялись.

Однако следует обратить внимание на то, что российская система учёта просроченной задолженности отличается от международных стандартов. В России под просрочкой понимается сумма текущих просроченных платежей, а тело кредита, по которому они допущены, не включается в объём задолженности. Добавим к этому, что с 1 января 2009 года нормы регулирования российской банковской системы были ослаблены. Кредиты стали относиться к «плохим», при просрочке в два месяца для юридических лиц и три месяца для населения (ранее один и два месяца соответственно). Рефинансирование и реструктуризация кредитов теперь не ухудшает их качества. Порядка двух третей «плохих» кредитов уже были реструктурированы. Тем не менее, это лишь переносит проблемы на более позднее время.

В тоже время резервы, созданные под плохие ссуды в объёме 100% тела кредита, вдвое выше данных Центробанка РФ по допущенным просрочкам. По оценкам экспертов «Сбербанка» и «Альфа-банка», просроченная задолженность, рассчитанная по международным правилам, превышает 10%. По оценке рейтингового агентства « Standard & Poor's» (S&P) , сейчас этот показатель составляет 15–20%. Можно сделать предположение, что ситуация в банковской сфере приблизится к критической, если расчет, проведённый по российской методике, выявит 14–15% просроченной задолженности.

Все же вероятность учреждения в России «плохого банка» остаётся достаточно низкой. Негативно относятся к проекту руководство главных кандидатов на роли сегрегаторов – «Внешэкономбанка» и «Агентства по страхованию вкладов». Правительство Российской Федерации скорее найдёт средства на рефинансирование крупнейших заёмщиков («АвтоВАЗ», «Группа ГАЗ», «Мечел»), нежели расчистку банковских балансов. Особенно учитывая то обстоятельство, что во время плавной девальвации 60% банковского дохода составляли валютные операции. Что касается розничного кредитования, то правительству невыгодно занимать положение общероссийского заимодавца, чреватое персонализацией ответственности, потерей имиджа и социальными неурядицами.

Подведём итоги. На сегодняшний день, идея «плохого» банка пользуется в мире значительной поддержкой политического истеблишмента. Тем не менее, за всё время, истёкшее с начала нынешнего экономического кризиса, она не нашла применения на практике, а использовалась в качестве стратегии психологической поддержки банковского сектора.

Ближе всего к созданию подобной структуры подошли в США. Однако и там, данная модель будет реализована в виде отдельных компонентов. В том виде, в котором механизм работы по избавлению от проблемных активов создаётся в Германии, он будет задействован лишь в случае решения о принудительном регулировании деятельности какого-либо банка государством.

Влад Григорьев, эксперт