В интервью радиостанции "Эхо Москвы" Г.Рапота рассказал о перспективах Союзного государства

Гости:

Гости:

Григорий Рапота, Госсекретарь Союзного государства

Ведущие:

Татьяна Фельгенгауэр, корреспондент радиостанции "Эхо Москвы"

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Григорий Рапота, секретарь Союзного государства Россия-Белоруссия, у микрофона Татьяна Фельгенгауэр. Здравствуйте, Григорий Алексеевич. Сразу Григорий Алексеевич запорол мой первый вопрос, потому что, помня Пал Палыча Бородина, конечно, хотела услышать свежий анекдот. Но я так понимаю, Григорий Алексеевич, не по вашей части. Не будете рассказывать нам анекдоты. Ну хорошо. Г.РАПОТА: Может быть, со временем, знаете, когда созрею, так сказать. Со временем моей работы. Когда уже станет совсем весело, тогда я вам чего-нибудь расскажу. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Союзное государство Россия-Белоруссия вообще предполагает много веселого или нет? Вот, по первым ощущениям? Г.РАПОТА: Да вы знаете, это любая интеграционная система – она, как бы... Там всего хватает, и веселого, и грустного, и серьезного, и не очень. Если серьезно говорить, то, в общем, неплохая структура. Я же, все-таки, был оторван от этих интеграционных процессов в течение 4-х лет, опять вернулся в эту сферу деятельности и как раз на эту поляну двусторонних отношений. И, в общем, был приятно удивлен, что вообще продвижение очень неплохое. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть зря хороним Союз. Г.РАПОТА: Да. Есть о чем говорить. Есть какие-то явные достижения, скажем так, которые делают жизнь живущих на этом пространстве людей более комфортной при всех сложностях, которые существуют, особенно в социальной сфере. Ну, достаточно сказать, что это же единственные 2 государства, где отсутствует пограничный контроль. Если вы находитесь, скажем, в аэропорту, то вы видите надпись там для граждан России и Союзного государства. Казалось бы, мелочь, да? Но психологическое значение для людей колоссальное. Потому что это вот такое, знаете, реальное воплощение того, что ради чего мы вообще создаем какие-то интеграционные поля. Потому что в конечном счете, я вам должен сказать, если говорить о людях, то интеграция для них – это ощущать себя не иностранцем на территории другого государства. Вот, если мы достигаем этой задачи хотя бы в какой-то части, то считайте, что не зря работали. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, это, скорее, наверное, вопрос ощущения. А если говорить о Союзном государстве как о части Таможенного союза и Единого экономического пространства, то в этой сфере насколько Союз помогает? И какая работа... Ну, я понимаю, что сегодня в контексте вступления в ВТО все только и говорят про Таможенный союз. Все-таки, Россия вступила в ВТО, а Белоруссия – нет. Будут ли все играть по единым правилам, скажем так, мягко? Г.РАПОТА: Будут, будут. Уже будут. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Уже после чего? Г.РАПОТА: После объявления о создании Таможенного союза (это в рамках тройки, это уже выходит за пределы, как бы, двух государств, союза Белоруссии и России). Единственное я могу сказать, что, ведь, многие начинания, создание режима свободной торговли, создание таможенного режима, Таможенного союза, режима Таможенного союза – они были инициированы в двойке, и потом распространялись на 3 государства и далее. Поэтому, не вдаваясь в детали, я могу это перечисление продолжить. Двойка реально объективно явилась, как бы, пилотным проектом всех остальных интеграционных процессов, и таковым пока остается. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, то есть необходимость в Союзном государстве пока не отпала с появлением Таможенного союза? Г.РАПОТА: Нет, не отпала, не отпала. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Какие еще задачи тогда надо выполнить? Ну, вроде, уже есть Таможенный союз, Единое экономическое пространство, говорят о создании единой валюты. Зачем тогда дальше Союз? Г.РАПОТА: Если удастся достичь такого уровня интеграции в рамках 3-х государств или большего количества государств, такого уровня интеграции, который существует в рамках 2-х государств Союзного государства, тогда, действительно, там естественное растворение может произойти. Но пока разница еще очень значительна по ряду обстоятельств. Ну, скажем, правоприменительная практика в реализации того, что мы называем Таможенным союзом, конечно, в двойке выше. 2 примера приведу. Это, во-первых. осуществление контроля поступающих товаров из третьих стран на внешнем периметре Таможенного союза. Конечно, в двойке она отработана давно, относительно давно и технологично достаточно хорошо. В рамках тройки там еще предстоит определенный путь. Скажем, есть такие аспекты развития, которые вы сейчас не затрагиваете, военно-политические, да? Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Про вот это мы поговорим отдельно, потому что политика – это очень болезненная тема. Г.РАПОТА: Социальные есть, да? Поэтому, я думаю, останется. Какое-то время останется в качестве такого, пилотного проекта при условии, что эта конструкция Союзного государства будет и дальше развиваться, не остановится в своем развитии. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть, все-таки, некий срок существования Союзного государства – он существует после того, как появился Таможенный союз? Г.РАПОТА: Да, да. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это конечный проект. Союзное государство – это конечный проект? Г.РАПОТА: Ну, да, да. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Который стал фундаментом Таможенного союза. Г.РАПОТА: Да. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Если говорить, возвращаться к ВТО. Получается, что вступление России в ВТО дисциплинирует и других участников Таможенного союза? Или пока можно какие-то послабления для Белоруссии предположить? Г.РАПОТА: Чтобы понять те процессы, которые происходят в тройке участников Таможенного союза при вступлении в ВТО, надо, ну, скажем, помнить о двух соглашениях. Первое было подписано в 1997 году участниками того, что сейчас называется Таможенный союз, вообще ЕврАзЭС, на самом деле, потому что их больше в ЕврАзЭС – их там 5 государств было. И оно заключалось в том, что при вступлении в ВТО (а тогда все государства-участники ЕврАзЭС вели переговоры и продолжают вести о вступлении в ВТО) согласовывают свои позиции. Понятно, да? Это очень важно. Тарифные позиции. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну да, да-да. Г.РАПОТА: И второе соглашение – это уже подписанное в рамках тройки, которое говорит о том, что при вступлении одного из членов Таможенного союза в ВТО, 2 других, поскольку их 3, будут придерживаться тех правил в торговле с третьими странами, тех условий, на которых вступило государство в ВТО. В данном случае речь идет о России. Поэтому уже сейчас таможенные показатели очень здорово гармонизированы, достаточно полно гармонизированы и поэтому не возникает никаких сложностей больших. По мелочи, то что говорится, оно всегда будет, а, вот, по большому счету, сложностей нет. Более того, у меня такое ощущение (есть у меня основания для такого рода ощущения), что вступление России в ВТО облегчает и Белоруссии, и Казахстану путь в эту организацию. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы вот с вами больше все говорим об экономике, но нельзя забывать о политике. И если мы вспоминаем про Белоруссию, то тут, конечно, очень много политики, которая влияет на экономику. Вот, в какой степени и как это можно развести или нельзя развести? Потому что Европа регулярно грозится какими-то экономическими санкциями. Г.РАПОТА: А что вы имеете в виду, вот, под политикой? Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я имею в виду конкретно господина Лукашенко, который может навлечь какие-то экономические санкции на Белоруссию. И как это отразится на Союзе? Г.РАПОТА: Ну, во-первых... Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Потому что, все-таки, мы же это рассматриваем как единый организм. Г.РАПОТА: ...мы являемся свидетелями того, что не только в отношении Белоруссии санкции или попытки ввести санкции существуют, поэтому тут, как бы, я бы не стал ее выделять в некоторую такую... Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо, давайте про нас поговорим – мне это совершенно не сложно. Г.РАПОТА: Значит, давайте так. Вот, в отношениях между Россией и Белоруссией были всякие периоды, да? Были периоды там осложнений некоторых, потом этот период проходил, потом опять там возникали. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это, скажем, не самые стабильные отношения и, наверное, до сих пор. Г.РАПОТА: Но это никоим образом не повлияло на решение задач, которые были в социальной сфере и в экономической. Вот, как это ни странно. И в военно-политической абсолютно. Ну, в экономической в какой-то степени влияло, потому что там утрясали цену на газ, понятно, еще какие-то вещи. А, вот, в социальной сфере, в сфере развития на региональном уровне экономических контактов ни со стороны РФ не было никаких препятствий и каких-то ограничений, ну и со стороны Белоруссии, само собой, потому что Белоруссия, в общем, заинтересована, естественно, в существовании такого объемного рынка для их продукции, которым является Россия. Поэтому разделялись эти два... Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как-то удавалось развести. Г.РАПОТА: Да. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но вообще странная получается же история. Каждый раз, когда говорят про экономические санкции, их очень громко обсуждают на разном уровне. Это все из-за политики, безусловно. Но конкретно на деньгах, на взаимоотношениях экономических это не отражается. Г.РАПОТА: Абсолютно. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, это странно. Вы так не думаете? Г.РАПОТА: Вы знаете, даже их назвать-то экономическими, наверное, сложно, потому что там же просто некие недружеские, назовем так, действия в отношении просто некоторых лиц Белоруссии, да? А экономика... Ну, просто если быть реалистом и посмотреть на цифры, экономические отношения Белоруссии с Западной Европой – они, в общем, развиваются достаточно динамично. Я более того скажу, если взять экспорт Белорусский, страна не большая, естественно, объемы все эти, как бы, соответствуют, адекватны размеру страны и так далее. Но если взять экспорт (а это, в основном, высокотехнологичная продукция), она разделяется примерно вполовину между Россией и Западной Европой. И, в общем, развитие идет по этим двум векторам. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тут не до политики как-то. Г.РАПОТА: Не до политики. И потом, понимаете, инвесторы там постоянно крутятся, и не просто крутятся, а работают. Поэтому это просто таковы реалии. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А внутри Союза тоже политика как-то ни на что особо не влияет? У каждой страны свои политические интересы. Г.РАПОТА: Да. Ну, это естественно. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, конечно. Г.РАПОТА: Это же естественно. Ну, скажем так, не политические, а вообще национальные интересы (я бы даже пошире сказал). У каждой страны национальные интересы собственные. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вопрос только, кто как может поступиться этими интересами и в угоду чего. Г.РАПОТА: Я бы даже по-другому сформулировал – в какой степени они совпадают. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Или различаются. Г.РАПОТА: Да. В какой степени совпадают, в какой различаются. Там, где совпадают, там идет активное взаимодействие. Если там в чем-то не совпадает, значит, либо ищется компромисс, либо определяются приоритеты, что важнее, да? Ну, во всяком случае, идет такая, тонкая настройка. Это в отношении любых государств такой, универсальный принцип. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А у кого чаще меняются такие интересы, у России или у Белоруссии? С кем сложнее вот этот вот процесс вести? Г.РАПОТА: Да, я такого анализа не проводил, с кем сложнее. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сейчас бы Пал Палыч рассказал анекдот. Г.РАПОТА: Да, сейчас бы он рассказал анекдот. Вот, мне как-то не приходит на ум ничего такого, смешного в этой связи. (смеется) Поэтому... Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В Союзе, все-таки, кто-то... Г.РАПОТА: Не знаю. Вот, надо, знаете, кого спросить, с кем сложнее вести дело? Это какое-то третье лицо, кто ведет отношения и с Белоруссией, и с РФ, и сказать: «С кем вам сложнее работать?» Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, а будучи секретарем Союзного государства, вы изначально воспринимаете как единый организм, не можете разделить для себя Белоруссию и Россию? Г.РАПОТА: Ну, видите, везде есть свои сложности. Но, все-таки, ведь, практика то, что мы называем, правоприменительная – в каждой стране она складывается по-своему, хотя и много общего. Вот, по некоторым рейтингам я сейчас попросил мне дать рейтинги по инвестиционной привлекательности. Ну, мы там вообще, ни то, ни другое государство не стоит в первых рядах, да? Но тем не менее... Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я боюсь, там даже в середине где-то мы не присутствуем. Г.РАПОТА: Да. Но тем не менее, в Белоруссии показатели выше. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Неожиданно. Г.РАПОТА: Показатели выше. Поэтому вот как тут? Это же опять, это не я придумываю, я просто смотрю, да? Поэтому трудно сказать, с кем вообще легче, с кем трудней. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Сейчас еще Казахстан будет активным участником Таможенного союза. Может быть, выяснится, что труднее всего с ним. Потому что улаживать национальные интересы трех стран – это, наверное, совсем тяжело. Г.РАПОТА: Конечно-конечно. Непростой вопрос. Но и не безнадежный. Потому что есть динамика, она реально существует. Ведь, понимаете, когда в 2000 году начинали создавать ЕврАзЭС, я туда назначен был генеральным секретарем в 2001 году. В РФ в течение ближайших после 2001 года двух-трех лет вообще люди не знали, что такое и не воспринимали. Это сейчас все знают, что такое Таможенный союз. Тогда много сил мы потратили на то, чтобы вообще объяснить хотя бы главам субъектов Федерации, что существует такая организация. Вот. Министры только въезжали в эту тему. Это же естественно просто, начало такого большого проекта. И вообще и скептицизма много было, и неверие. Но двинулся проект, двинулся, достиг какого-то уровня. Это не значит, что там все гладко и хорошо, но движение есть. Так же и с Союзным государством. Движение есть. Проблемы существуют и их больше, чем достижений, но... Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Вот, Григорий Алексеевич Рапота, секретарь Союзного государства был гостем нашей студии на Питерском экономическом форуме и мне кажется, что наше с вами интервью прошло под девизом «Не спеши ты нас хоронить». Г.РАПОТА: (смеется) Да, это основная идея. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. Эфир вела Татьяна Фельгенгауэр. Г.РАПОТА: Только, что я вас ничем не позабавил, конечно. Но... Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У нас все еще впереди. Г.РАПОТА: ...в следующий раз. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Пал Палыч тоже не с первого раза...