Пришли святки – придут и сваты

Испокон века на Руси и в Беларуси дни с 7-го по 19-е января (по новому стилю, разумеется) исполнены великими церковными праздниками и событиями, а для очень многих людей - судьбоносными переменами в личной жизни

«Словно двенадцать месяцев эти двенадцать дней», - поется в советской лирической песне на слова Андрея Вознесенского. Правда, великий поэт ушедшей эпохи имел в виду не Святки, а период «с первого по тринадцатое нашего января», то есть – от календарного Нового Года до Старого Нового года. В тесте песни выходила нестыковка – дней-то не 12, а 13. Все это знали – и поэт, и слушатели, но привычно махали рукой: мол, песня есть песня, что с нее требовать математической точности…

А между тем Вознесенский не просто так, с потолка, взял эту идею – провести некую философскую параллель между 12-ю месяцами и первыми днями года. Это еще наши далекие предки подметили: «Как святочные дни проведешь, так и весь твой год пройдет». Не то, чтобы правило сие действовало неуклонно и для всех, просто люди хотели верить, что праздничные, сытые дни продолжатся вплоть до следующего Рождества. И старались не безобразничать, чтобы это самое безобразие не перетекло на все последующие 12 месяцев…

Потом, в советское время, когда Святки были вытеснены из общественного сознания новогодними праздниками, в народе стали говорить: «Как Новый Год встретишь, так его и проведешь». Ну, скажите на милость, может ли одна ночь быть показателем всего предстоящего года? Ну – о-очень редко. Иное дело – целых 12 дней, по числу месяцев года. Все они вмещается в Святки – с 7 по 19 января н. ст. Сколько всего успеть можно!

В старину, при прежнем календаре, новогодняя ночь делила Святки аккурат пополам – Новый год встречали с 13 на 14 января по нынешнему календарю. От «ночи перед Рождеством» (с 6 на 7 января) до Старого нового года – 6 дней, и потом до Крещенского ночного купания в проруби – также 6 дней. Вечерами сходились в дом гости. Первые шесть святочных вечеров назывались «святыми», а последующие, посленовогодние – «страшными».

Ну, с прозвищем «святые» все вроде понятно: Рождество, как-никак, наступило. А почему же заключительные шесть вечеров перед Крещеньем – страшные? Да потому, что по обычаю в эти морозные, тихие вечера возле жарко натопленной печи было принято рассказывать в кругу семьи или гостей самые что ни на есть страшные истории, который случились под рождество или после него. Так сложился народный жанр святочного рассказа – что у православных, что у католиков и протестантов. Это особый жанр: смесь триллера, переходящего в хоррор, и в то же время – мораль, что все – от Бога, все мы под Ним ходим, и лишь на Него надеемся…

В эти дни – от Рождества до Крещенья, люди стремились обозначить и даже частично реализовать свои планы не только на год, но и на всю предстоящую жизнь. Хочешь жить богато? Ходи все 12 дней по гостям в самой лучшей одежде, щедро одаривай подарками соседей, родню и просто – незнакомых бедняков. Хочешь сладко есть весь год – накрывай обильный стол с яствами и разносолами, всех зови, не впадай в грех «тайноядения», то есть – не тайком обжирайся, а всех-всех угощай. И Бог, видя это, даст тебе пищу на весь год. Вот такие нехитрые верования и устремления.

А умные-то люди, да сердечные, да умудренные - те желали себе в будущем году совсем другого. Не денег, не жратвы «от пуза», а любви семейной и мира домашнего. Вот для исполнения этого заветного желания они и говорили своим родным и близким только самые добрые, ласковые и нежные слова в течение всех Святок: Бог услышит и даст желаемое…

НЕ ЗАБУДЬ ПРО УБОГИХ

В замечательном советском фильме «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» Святки показаны с размахом, с тонким знанием всех деталей. Особенно памятна сцена, когда состоятельные парни, напялив на себя кабаньи, медвежьи и оленьи головы (и шкуры с лапами да копытами), вламываются в жилища и требуют угощений. Ну, эти забавы – для богатых, ибо и наглость нужна изрядная, и святочные костюмы такого уровня уже тогда стоили немалых денег.

А молодежь попроще в эти дни шла колядовать: ходить по селу со святочными песенками, стучать во все избы. Причем не как нищая братия, а для развлечения: соседей потешить и себе «магарыч» подсобрать (а то ведь тятенька с маменькой прижимистые да больно строгие – лишнюю рюмку выпить на дают). Знамо дело, в мешки колядовщикам совали и выпивку, и закусь: самогон, сало, пироги. Рядиться во всякую нечисть было при этом совершенно не обязательно. Просто юноши и девушки подходили к очередному дому в деревне и пели, по возможности стройными голосами (тут обычно девушки выручали, ибо парни были уже навеселе). А что пели-то? Репертуар был довольно строг: непременно спеть колядку о Младенце-Христе, поголосистей да поубедительней - о добрых хозяевах дома, обязательно пожелав им «во всем благое Божие споспешествование» (по-старинному – помощь).

И уж тут, хошь не хошь, а приходилось выносить певчим «вымогателям» еду и питье (в дом не пускали, иначе одни голые котлы и кастрюли останутся после такой оравы, да и припасов под лавкой недосчитаешься). Ну, а корку хлеба тоже ведь не дашь, иначе дурная слава пойдет… А там, глядишь – новая волна колядовщиков идет, горло дерет, на похмелку выцыганивает. Вот ведь напасть!

Подобные обходы окрестных изб с песнями и «поборами» в течение Святок проводились аж трижды: в рождественский сочельник, под Новый год и накануне Крещения. Вывод: небедно и сытно жили наши предки по большей-то части, коли могли себе позволить так угощать толпы колядовщиков! Конечно, официальная Церковь такие вещи не одобряла, больше того – хулила колядовщиков с амвона. Ведь и рождественский, и крещенский сочельники – дни самого строгого поста, какая уж тут выпивка и закуска! Тем более, что ночью в храм Божий надо идти, не пойдешь – срам великий на себя навлечешь.

Но народ наш – и русичи, и белорусы – во все времена ухитрялись все успевать и с успехом соединяли благочестие и веселье. В храме стояли чинно, не икали – даже после обильных колядований.

Главные персонажи колядной процессии, они же – неизменные герои песен - Коляда и Овсень, мифологические существа, которые должны были принести в новом году обильный урожай и семейное счастье.                                                                   

Особо осаждали со своими колядками те дома, где в этот момент шло сватовство (а уж про то вся деревня знала заранее). Как тут ударишь лицом в грязь перед будущей родней, перед свахой? Вот и пускали пыль в глаза, припасая заранее обильные кушанья для стоящих под окном колядовщиков. А иной раз даже исключение для них делали – в дом пускали погреться да песни попеть, чтобы сватовство гладко прошло, без сучка и задоринки, без лишних расспросов и придирок к невесте. Рады были колядовщикам и представители жениха, пришедшие в дом родителей невесты. Ведь под песенку подблюдную оченно сподручно было подпоить будущего тестюшку и свата, чтоб посговорчивей стал насчет приданого. Такие вот маленькие простонародные хитрости бытовали в крестьянских домах Руси и Беларуси.

Но – шутки шутками, а святочные дня были все-таки главным образом предназначены для совершения добрых, серьезных дел. И если в течение года человек по каким-то причинам их сделать не мог или не хотел, ту тут уж ему деваться было некуда и оправданий никаких найти было нельзя.

Что же это за дела такие, без совершения которых кусок в горло не лез добропорядочному христианину – что русскому, что – белорусу?

В первые дни рождественских празднований по непреложному обычаю принято посещать знакомых, близких, друзей, дарить подарки – как бы в воспоминание о дарах, принесенных новорожденному Богомладенцу волхвами. И особенно в Российской Империи следили за тем, чтобы никто не был обойден заботой в эти святые дни.

Итак, по порядку. В первый день, отоспавшись после ночного и очень протяженного рождественского богослужения, попив чайку да подъев остатки яств с ночного разговления, шли навещать родителей или самых близких сородичей. Там усаживались за обильный стол.  

Но перед трапезой следовало, помимо общих молитв, помянуть усопших. Особенно – тех кто умер недавно. Даже на праздничный стол кое-где было принято ставить лишние приборы – для тех родственников, что отошли в мир иной в ушедшем году.

До сих пор существует общее для восточнославянских народов поверье, что в ночь на 8 января все покойники сходятся в храм, а богослужение совершают умершие священники. 

Второй день Святок должен быть посвящен посещению больных, третий - сирот, четвертый - заключенных. Ведь радость народившегося Христа должна коснуться каждого, даже осужденного преступника и лютого душегуба. В Беларуси обычно несли с собой особые святочные угощения: сбитень, ореховое печенье, маковник, шарики из сладких крошек, кутью на молоке и сливочном масле. По сей день рассказывают, что в древние времена в Святки даже русские цари, переодетые в знатных бояр, посещали тюрьмы и давали заключенным милостыню. Особенно любил это делать Алексей Михайлович.

«РАЗ В КРЕЩЕНСКИЙ ВЕЧЕРОК ДЕВУШКИ ГАДАЛИ»

Эти стихи Василия Андреевича Жуковского знает каждый. Как трепетно гадали, как «за ворота башмачок, сняв с ноги, бросали»… Гадали, конечно, на жениха, ибо девушками назывались только никогда не бывшие замужем особи женска пола, не то что сейчас. Со сцены святочных гаданий начинается и пушкинская «Сказка о царе Салтане». Этот обычай древний, народный, таинственный (гадали под покровом ночи, чтобы не прогневать Бога и заодно – задобрить нечистую силу, чья власть якобы сильней в темное время). Обычай – по большей части, конечно, женский, ибо парни и мужики считали гадания недостойным делом для добра молодца.    

Ну, а в городах Руси и Беларуси? Что ж, к чести тогдашних городов, они старались как только можно, во всем подражать деревне. В  первый святочный день нужно  стоять службу в церквях и вести себя пристойно. Зато уже вечером 8 января на улицы Москвы и Минска, Смоленска и Гомеля (список бесконечен) высыпали ряженые, в вывернутых наизнанку шубах и с лицами, измазанными в саже. Это что же, нечисть? Да нет, скорее – насмешки над силой бесовской, вызов прислужникам Сатаны.

Поясним. По преданию, в течение восьми дней после праздника Рождества бродит по земле нечистая сила, рыщет повсюду, пугает прохожих. Именно эту нечистую силу изображали в неприглядном, смешном виде ряженые, которые надевали рогатые и бородатые маски, пугали и веселили людей. По городам водили они хороводы, втягивая в круг прохожих, а если кто-то отказывался, того вовлекали силой. Доходило и до мордобоя, однако…

Ну, а потом - с гоготом и свистом впрягались они в  телегу, а в ней - набитая соломой тряпичная кукла – Коляда, обряженная в драную овчинную шубу и белую посконную рубаху. Лихим голосом выкрикивали: «Веселись, ребятки, наступили Святки!» – и начиналась настоящая святочная вакханалия, которая продолжалась почти десять дней. Программа состояла из  всевозможных игрищ: кроме невинных колядований да посиделок, были проводились (с дозволения полиции) кулачные бои. А еще были снежные побоища: строилась ледяная крепость, и парни делились на две армии – одна штурмовала крепость, а другая обороняла.

В ПРОРУБЬ – С ГОЛОВОЮ. ТРЕЗВОЮ

И вот – Крещение, которое полностью именуется Святым Богоявлением Господа нашего Иисуса Христа. В реках, озерах и других «источниках водных» загодя выпиливается во льду прорубь в виде креста – «иордань». Сюда из близлежащих церквей крестным ходом – с иконами и хоругвями – движется после торжественного богослужения огромная народная процессия, возглавляемая духовенством. Все громко поют: «Во Иордане крещающеся Тебе, Господи, Троическое явися поклонение…»

Главный из священнослужителей после прочтения необходимых молитв погружает напрестольный крест в иордань и освящает воду. Она так и называется – крещенская вода, и люди верят, что защитит глоточек воды этой от всяких болезней, тревог и напастей.

После окончания водосвятного молебна к иордани, толпясь и гремя бидонами, устремляется народ: бери, сколько хочешь! По сей день не понимают люди, что на Крещение Господне вся вода на планете становится чудодейственной, крещенской – даже та, что течет из вашего крана или душа. Нынешние священники прямо благословляют верующих, придя из храма, принять душ или ванну. Очень полезно для здоровья.

Но всех смельчаков почему-то тянет непременно в иордань – в морозную прорубь, где только что трижды погружался напрестольный крест. Вообще-то на Руси и в Беларуси погружение в ледяную прорубь известно как народная забава еще с дохристианских времен. Способность «пересидеть» всех прочих «охотников» в студеной воде почиталась у наших предков за особую удаль. Для победы над соперниками применялись всяческие хитрости. Например, голое тело намазывали гусиным жиром. Но даже с такими предосторожностями соревнования по «сидению в проруби» нет-нет да и заканчивались трагически — об этом, в частности, пишет в своих воспоминаниях московский бытописатель конца XIX – начала ХХ века Иван Шмелев.

Так что, друзья, не бахвальтесь своим богатырским здоровьем, а соблюдайте основные правила погружения в крещенскую купель. Трижды, с головой, окунувшись в воду, следует быстренько выбираться на берег и обтираться сухим махровым полотенцем. Затем (если рядом нет специального, прогретого помещения) надо скоро, по-солдатски, напялить на себя шерстяные носки, льняное или байковое белье, а затем, в несколько слоев – свитера и кофты. Голову плотно укутать, на ноги надеть валенки. И – вперед, в тепло (в автобус, в палатку), к термосу с горячим чаем! Тогда и крещенское купание пойдет впрок. Ведь, как говорят и в России, и в Беларуси – береженого Бог бережет!

Александр Аннин