«За други своя»
Как два белорусских католических священника пошли на добровольную смерть, но не бросили обреченных прихожан
В феврале 1943 года гитлеровцы при поддержке латышских и украинских коллаборационистов провели на северо-восточных землях Беларуси масштабную карательную операцию под глумливым названием «Зимнее волшебство». По обвинению в поддержке партизан были уничтожены тысячи мирных жителей, десятки деревень сожжены.
Эти зверства оккупантов породили не только слезы и проклятия невинных жертв и их близких, но и прославили новых святых мучеников белорусской земли.
В 1999 году Папа римский Иоанн Павел II беатифицировал (причислил к лику блаженных Римско-Католической Церкви) двух белорусских священнослужителей, добровольно принявших мученическую смерть вместе со своими прихожанами в селе Росица. Это были пасторы-монахи Юрий (Ежи) Кашира и Антоний Лещевич.
«Кто претерпел до конца, тот спасется», - сказано в Евангелии. Примером такой стойкости в христианской вере, любви к ближнему и готовности умереть «за други своя» стали для тогдашних и нынешних жителей Витебщины отец Юрий (многие называли его на западно-славянский манер «Ежи») и отец Антоний.
Да, они могли спасти свои жизни. Но они сами избрали для себя такую участь – разделить судьбу своих прихожан.
Скитания в поисках истины
Юрий Тадеушевич Кашира родился 4 апреля 1904 года в семье православных крестьян на сельском хуторе, что неподалеку от села Дисны Виленской губернии (ныне – Витебской области Беларуси). Юноша с малых лет знал и помнил, что предки его были когда-то униатами (греко-католиками), интересовался этим религиозным направлением и постепенно проникся духом католического мировоззрения и обрядовостью римской церкви. В 1922 году, когда его родные края перешли под власть Польши, Юрий (Ежи) по своей воле принял католичество. Он был настолько ревностным католиком, что еще через два года вступил в мужской монастырь Конгрегации отцов мариан в Друе (ныне Друя – агрогородок в Браславском районе Витебской области на границе с Латвией, не левом берегу Западной Двины).
То, что молодой человек добровольно отрекся от мирских радостей, говорит, безусловно, о силе характера и твердости в вере, которые были присущи юному монаху. После того, как в 1929 году Кашира принес «вечные обеты», конгрегация отправила его на учебу в Рим. Там Юрий (Ежи) изучал богословие и философию, латынь и историю. А в 1935 году, окончив Вильнюсскую католическую семинарию, тридцатилетний священник стал преподавать в гимназии города Друя.
Очевидно, к этому периоду относятся разногласия Каширы с польскими властями, его антипольские высказывания, сделанные им во время учительского служения. Вообще, белорусские монахи мариане (их название происходит от имени Девы Марии) считались в Варшаве неблагонадежными с точки зрения лояльности. Раздражало поляков и то, что священники из числа мариан пользовались авторитетом в приходах. Ведь члены этой конгрегации представляли собой в высшей степени аскетическое крыло католической церкви. Мариане исповедовали ограничения в пище, активно выступали против пьянства, ратовали за повышение грамотности среди простых людей, поощряли и сами практиковали тяжелый труд. И, конечно же, таких людей было очень сложно шантажировать или компрометировать в глазах верующих.
Юрий Тадеушевич Кашира
В 1938 году польские власти запретили Юрию (Ежи) Кашире исполнять пастырские обязанности в Беларуси и он вместе с другими членами конгрегации был депортирован из родных мест в глубь Польши, в село Рясна. Там священнослужитель быстро стал настоятелем монастыря и прихода. Такая независимость снова стала злить представителей светской власти, и пастора административным решением изгнали из обители.
Долгое время Кашира в прямом смысле слова был скитальцем – он странствовал от монастыря к монастырю, служил попеременно то в одном, то в другом, не имея постоянного пристанища. Наконец, в 1942-м, когда Беларусь уже была захвачена немецко-фашистскими войсками, вернулся на Витебщину и присоединился к отцу Антонию Лещевичу, который был настоятелем католического храма в селе Росица. Два священника быстро сдружились – как духовно, так и чисто по-человечески. Ведь о. Антоний, подобно о. Юрию, также имел за плечами долгий пути странствий.
Миссионер, благотворитель
Антоний Лещевич был старше своего приходского сослуживца Юрия (Ежи) Каширы на четырнадцать лет. Он родился 13 сентября 1890 года в крестьянской семье в деревне Абрамовщина Сморгонского уезда (ныне – Гродненская область). Мальчик сызмальства тянулся к учебе, и в 12-летнем возрасте поступил в католическую гимназию Санкт-Петербурга, затем – в Санкт-Петербургскую Римско-Католическую семинарию. В 1914 году его направили на пастырское служение на Дальний Восток, где он пробыл четверть века. Служил в Иркутске, затем – в Харбине, где стал настоятелем католического прихода. Организовал сбор средств и построил в Харбине церковь, а также – приют и школу для детей бедных прихожан. Уже в те годы отец Антоний отличался великим состраданием к ближним, попавшим в тяжелые условия. Он всегда отождествлял себя со своими духовными чадами, жизнь его была неразрывна с жизнью прихода.
Антоний Лещевич
Довелось Лещевичу послужить и в Японии, и в Риме. Именно в Риме он в 1939 году вступил в аскетическую конгрегацию отцов мариан. Принял вечные монашеские обеты и был направлен для проповеди в Друю – центр белорусских мариан. И уже оттуда его вместе с Юрием Каширой и несколькими католическими монахинями послали на миссионерскую и пастырскую деятельность в деревню Росица.
18 февраля 1943 года священники Юрий (Ежи) Кашира, Антоний Лещевич и сестры-монахини были убиты оккупантами. Произошло это так...
Зона отчуждения и смерти
К началу 1943 года оккупационные власти тех районов на территории Беларуси, о которых идет наш рассказ, осознали, что борьба с партизанами, причинявшими немецким войскам серьезный урон, не принесет успеха, если не уничтожить опорные пункты повстанцев. Что же это за пункты? Разумеется, с точки зрения захватчиков, такими «базами» были деревни и села. Оттуда, мол, партизаны снабжаются продовольствием, лошадьми, одеждой, а, главное – людскими ресурсами.
Как лишить партизан поддержки со стороны коренного населения? Ответ прост: уничтожить это самое население. Тех, кто поздоровее и помоложе – отправить на работы в Германию, детей – в концлагерь «Саласпилс», что на территории Латвии. Остальных – убить.
Для осуществления этих замыслов был определен район проведения операции, которую окрестили «Зимнее волшебство» (или – «Зимние чары»). Эта территория должна была стать нейтральной зоной отчуждения – необитаемыми землями без людей и населенных пунктов. Границы намеченной гитлеровцами зоны отчуждения проходили вдоль треугольника Себеж – Освея – Полоцк. Они очерчивали полосу шириной сорок километров между Дриссой (Верхнедвинском) на юге, Зилупе и Смольнаталем - на севере.
Карательная операция началась 15 февраля, причем совершенно внезапно для местных жителей. В ней принимали участие около четырех тысяч головорезов – в основном это были латышские и украинские полицейские формирования, поддерживаемые германскими моторизованными частями, артиллерией и даже авиагруппой.
Войдя в деревню, расположенную в очерченном на карте районе, каратели действовали по утвержденной заранее схеме. Сначала расстреливали всех тех, кого можно было хотя бы заподозрить в тайной принадлежности к партизанам – то есть местных уроженцев-мужчин в возрасте от 16 до 50 лет поголовно. Затем расстреливали стариков и больных, которым было не под силу проделать долгий пеший переход к месту «сортировки» (впоследствии добивали и тех, кто обессилел в пути). В местах сбора (пунктах сортировки) женщин отделяли от детей и отправляли на работу в Германию, а малышей – в Саласпилс.
Так было уничтожено, по разным данным, несколько сот деревень, а количество жертв составило от трех с половиной до двадцати тысяч человек (согласно различным источникам).
В деревне Росица каратели уничтожили 1528 жителей.
Последний крестный ход
Отец Антоний находился в Друе, когда случайно узнал, что опергруппа направлена в Росицу, где он был настоятелем храма. Священник сразу же поспешил к своим прихожанам, на помощь отцу Юрию (Ежи).
Дальше все происходило очень быстро. Войдя в церковь, пастор увидел, что она превращена в фильтрационный пункт. Посреди храма – костер, всюду ютятся местные жители, плачут малолетние. Священник стал упрашивать карателей отпустить хотя бы детей и монашек. От него сначала отмахивались, просили «уйти по-хорошему». Мол, мы тебя не трогаем, какое тебе дело до всех остальных? Потом каратели озлобились и, наконец, кто-то из не выдержал и выстрелил в священника. Так погиб отец Антоний Лещевич.
Отцу Юрию (Ежи) Кашире тоже посоветовали убираться подобру-поздорову, но он не захотел оставлять прихожан и лишать их последнего молитвенного утешения перед смертью. Тогда священнику предложили сопровождать в лагерь тех, кого признали годными для отправки на работы. Фактически – предложили жизнь.
Но пастор считал своим долгом находиться вместе с теми крестьянами, кого приговорили к смерти. И ему было позволено умереть вместе с ними. Священник взял крест и запел молитвы. Процессия во главе с Каширой двинулась к месту казни. Немногочисленные свидетели той сцены, оставшиеся в живых, рассказывали спустя годы, что люди шли на смерть с достоинством, без истерики или жалобных причитаний.
Несколько сотен крестьян завели в коровник и сожгли живьем вместе с их пастором и сестрами-монахинями.
Сегодня в Росице на месте этой бесчеловечной расправы создан мемориал памяти. 18 февраля здесь совершаются заупокойные молебны по казненным односельчанам. Также день церковного почитания блаженных Юрия (Ежи) Каширы и Антония Лещевича совершается католической церковью 12 июня.
Александр Аннин