15.05.2014 Формулы академика Кокошина, или Как обеспечить интеллектуальное превосходство России. Часть II.

По мнению академика Кокошина, оправданным является разделение двух контуров - системы предупреждения о ракетном нападении и системы боевого управления Стратегических ядерных сил. Их совмещение опасно с точки зрения возникновения «войны по ошибке». Интеграция этих контуров сократила бы, конечно, время принятия решения об ответно-встречном ударе, но фактически исключила бы из контура системы принятия решения высшее государственное руководство.

Среди важнейших условий стратегической стабильности академиком Кокошиным называется обеспечение таких политических и политико-военных условий, когда у всех сторон отсутствуют стимулы для применения ядерного оружия первыми. В современных международно-политических условиях, по его оценке, такие стимулы вроде бы практически отсутствуют, но они могут гипотетически появиться при перерастании возникшей кризисной ситуации в ядерный конфликт.

Поэтому стратегическая стабильность по формуле Кокошина – это состояние, которое обеспечивается «запасами устойчивости, позволяющими компенсировать влияние внешних и внутренних возмущающих факторов». В числе таких «возмущающих факторов», указывает учёный, - научно-технические прорывы в других странах, девальвирующие важность отдельных систем наших вооружений, собственные провалы и просчёты в военно-технической сфере.

Академик Кокошин в своих работах аргументированно обосновал неизбежность сохранения феномена взаимного ядерного сдерживания на нынешнем этапе развития системы мировой политики. Критики курса на поддержание стратегической стабильности на основе взаимного ядерного сдерживания, отмечает учёный, утверждают, что он означает конфронтационный подход, тормозящий развитие политических отношений с США. Это в некоторой мере действительно так, но сегодня, по его мнению, отсутствует иная научно обоснованная формула стратегической стабильности.

Вместе с тем Кокошин признаёт известную слабость традиционной формулы стратегической стабильности, которая проявляется в том, что на основе «диадных» (РФ – США) принципов обеспечения стратегической стабильности сложно привлечь третьи ядерные страны к процессу ограничения и сокращения ядерных вооружений.

Академиком Кокошиным описаны основные условия обеспечения стратегической стабильности в ядерной сфере. Внимания заслуживает предложенный им подход к оценке критериев и параметров её обеспечения в условиях возрастания вероятности расширения «ядерного клуба», совершенствования ПРО, развития средств противолодочной борьбы и самих ядерных вооружений, существования опасности дальнейшей милитаризации космоса (с выводом на околоземные орбиты ударных средств, которые до настоящего времени там отсутствуют).

* * *

В творчестве учёного большое внимание уделяется анализу условий и критериев обеспечения стратегической стабильности и в области сил общего назначения. Ещё в 1980-е годы Кокошин был основным разработчиком концепции «контрнаступательной обороны», которая по ряду позиций не утратила своей актуальности и сейчас. Его основным соавтором по этой теме был крупный советский военный теоретик генерал В.В. Ларионов, главный автор фундаментального коллективного труда «Военная стратегия». В работе в этой области Кокошин опирался и на разработки таких видных отечественных военных теоретиков, как А.А. Свечин, А.А. Незнамов, А.И. Верховский.

Заслуживающим внимания представляется исследование Кокошиным совместно с генералом Ларионовым соотношения наступления и обороны в современной войне, а также роли уменьшения наступательных возможностей сил общего назначения (на взаимной основе) как средства укрепления стратегической стабильности. В обороне как одном из двух основных видов боевых действий им различались несколько моделей поведения: наступательная оборона, контрнаступательная стратегическая оборона, контрнаступательная оперативная оборона, ненаступательная оборона.

Кокошин признаёт, что в XXI веке вследствие революции в военном деле параметры оценки условий обеспечения стратегической стабильности в сфере сил общего назначения стали значительно более сложными, многомерными. «Прорывные достижения в информационных технологиях, - пишет учёный, - дали возможность обнаруживать противника и избирательно уничтожать его высокоточным оружием с неядерными боеприпасами (в том числе повышенной мощности). При этом боевые платформы – корабли и самолёты – могут находиться за сотни и даже тысячи километров от «поля боя».

Развитие некоторых видов обычных вооружений, делает вывод Кокошин, может иметь не менее дестабилизирующее значение, чем ядерных вооружений и средств ПРО. Развитие высокоточного дальнобойного оружия усиливает уязвимость различных компонентов СЯС. Обычные боеприпасы по своим возможностям нанесения ущерба противнику сегодня практически сравнялись с ядерными боезарядами малой мощности, значительно повысилась точность наведения их носителей.

* * *

Оправданным представляется вывод учёного о возрастании роли неядерного (предъядерного) сдерживания, в основе которого высокоточные дальнобойные вооружения в обычном оснащении. Этот вид сдерживания призван дополнять традиционную систему ядерного сдерживания, способствуя сохранению стратегической стабильности.
Важность способности к применению такого оружия в кризисной ситуации видится Кокошиным в политическом аспекте – это акт «последнего предупреждения» перед избирательным использованием ядерных боезарядов малой мощности. По его мнению, целями таких ударов должны избираться в системах обеспечения национальной безопасности противника сравнительно удалённые от густонаселённых районов объекты высокой стоимости: наземные центры радиоэлектронной разведки, корабли аналогичного назначения, узлы связи и т.п.

Учёный допускает возможным на последующих, более высоких стадиях эскалации (в рамках предъядерной стадии) наносить удары и по подобного рода объектам гражданского назначения. Это объекты инфраструктуры вне городских агломераций, что позволяет минимизировать потери среди мирного населения. Очевидно, что для уверенного неядерного сдерживания необходимо иметь высокоэффективную систему разведки и целеуказания.

* * *

В трудах Кокошина выделяется комплекс угроз стратегической стабильности, которые дают о себе знать в XXI веке. Во-первых, глобальная стратегическая стабильность стала в большей степени зависеть от нарушения региональной стабильности. При этом принимается во внимание возможность эскалации региональных кризисных ситуаций с применением ядерных боезарядов (Индия – Пакистан, Израиль – Иран, КНДР – Республика Корея).

Несколько десятилетий стратегическая стабильность, как мы хорошо знаем, зависела в основном от «диадных» отношений между США и СССР. Но сегодня биполярная модель структуры мировой политики не отражает реалий XXI века. Многополюсная модель мира, по оценке учёного, стала складываться ещё до распада СССР - по мере формирования региональных центров силы в Азии. КНР, обладающая с 1960-х годов ядерным оружием, неуклонно перемещается на позицию второй в мире сверхдержавы; обрели ракетно-ядерное оружие Индия и Пакистан. Вследствие этого возникла региональная ядерная конфигурация – треугольник КНР – Индия – Пакистан.

В сфере стратегической стабильности особого внимания, судя по работам Кокошина, требует «китайский фактор». В отличие от стратегических наступательных вооружений США и России СЯС Китая, обладающие разветвлённой тоннельной сетью, недостаточно транспарентны. К тому же, если американо-английская, французская и российская школы «ядерной мысли» построены на одном интеллектуальном фундаменте – европейском рационализме, то китайское стратегическое мышление основано на другой социокультурной базе.

Академиком Кокошиным исследована и весьма специфическая система китайского стратегического управления в области обороны, главным элементом которой является Центральный военный совет КНР, возглавляемый председателем КНР – генеральным секретарём ЦК КПК.

Вследствие своей усиливающейся роли в мировой политике Китай постепенно выходит из тени сохраняющегося «центрального ядерного баланса» (США – Россия). В случае сохранения тенденции на сокращение стратегических наступательных вооружений США и РФ неизбежно возникнет треугольник США – РФ – КНР, который, по мнению Кокошина, потребует выработки новых параметров глобальной стратегической стабильности.
Во-вторых, учёный указывает на опасность распространения ядерного оружия. По его мнению, сегодня нет уверенности в том, что, если даже Россия и США пойдут на значительное сокращение своих стратегических ядерных арсеналов, это воздействует на другие страны в плане их отказа от собственного ядерного оружия или планов его приобретения.
Нельзя исключить, считает он, что перед лицом развития ракетно-ядерных средств в КНДР ядерное оружие приобретёт Япония, и на Дальнем Востоке возникнет сложная многоугольная ядерная конфигурация: КНДР – Япония – США – КНР – Россия.

В случае же создания ядерного оружия в Иране появится своего рода шестиугольник (КНР – Индия – Пакистан – Россия – Израиль – Иран) – межрегиональная (субглобальная) конфигурация. Вслед за Ираном ядерным государством может стать Саудовская Аравия, имеющая прочные связи с Пакистаном. В связи с этим можно признать новаторским вывод Кокошина о необходимости рассмотрения стратегической стабильности в пяти- и шестиугольной ядерной конфигурации.

Им выделяется три основных мотива принятия тем или иным государством решения приобрести собственное ядерное оружие:

• статусные соображения;

• стремление компенсировать военно-политическую неопределённость (неверие в надёжность своих союзников и их готовность рисковать собственной безопасностью ради союзника, не имеющего ядерного оружия);

• попытка уравновесить большой дисбаланс в силах общего назначения.

В-третьих, к числу угроз стратегической стабильности учёный относит деятельность международных экстремистских организаций, использующих террористические методы. Они проявляют растущий интерес к оружию массового поражения. «В «ядерную подсистему» мировой политики, пока виртуально, но уже ощутимо для практической политики, вторгся совершенно другой тип акторов мирополитической системы, радикально отличающихся от государств-наций, пока ещё обладающих монополией на ядерное оружие», - отмечает Кокошин.

Речь идёт не только о ядерном, но и о биологическом (бактериологическом) и химическом оружии, которое может быть использовано в актах мегатеррора. Традиционное сдерживание посредством устрашения, констатирует он, малоэффективно применительно к негосударственным экстремистским организациям, особенно сетевого типа.

Реальна угроза попыток экстремистских организаций создать радиологическое оружие – «грязную бомбу», предназначенную для распыления радиоактивных материалов без ядерного взрыва. Интересы сохранения стратегической стабильности требуют поэтому надёжного международного контроля за распространением расщепляющихся материалов.

В-четвёртых, среди угроз стратегической стабильности Кокошин особо выделяет развитие Соединёнными Штатами Америки системы противоракетной обороны. Он указывает на то, что США игнорируют дестабилизирующую роль стратегической ПРО в современной мирополитической системе. Это уже проявилось в том, что республиканская администрация США в 2002 году вышла в одностороннем порядке из бессрочного советско-американского Договора по ПРО 1972 года.

По оценке Кокошина, тем самым был нанесён сильнейший возможно, уже непоправимый удар и по глобальной, и по «диадной» стратегической стабильности. К сожалению, надо констатировать, что Барак Обама в общем-то продолжает идти по этому опасному пути.

Договор по ПРО накладывал серьёзные ограничения на развёртывание в космосе ударных систем, которые могли бы быть использованы не только в интересах противоракетной обороны, но и для решения противоспутниковых задач. На сегодняшний день уже нет договорно-правовых ограничений для вывода на космические орбиты ударных средств (за исключением ядерного оружия), что отрицательно влияет на стратегическую стабильность.

Академик Кокошин обращает внимание на потенциальную угрозу стратегической стабильности за счёт принятия на вооружение в тех или иных странах различных видов противоспутникового оружия. Он указывает на то, что набор потенциальных противоспутниковых средств имеется у ряда стран уже на протяжении нескольких десятилетий, а технологии для их создания существовали ещё с конца 1950-х годов…

В завершение надо отметить, что ныне продолжает доминировать мнение, согласно которому решения сложных военно-политических проблем можно находить усилиями «практиков» – без привлечения «оторванных от жизни» учёных. Отчасти в этом виновата сама академическая наука, находящаяся на ряде важных направлений в состоянии стагнации. Вместе с тем на примере научного творчества академика Кокошина очевидно, что у теоретических исследований может быть продуктивная прикладная направленность.

Поэтому представляется крайне необходимым дальнейшее развитие политико-военных концептуальных основ функционирования и развития отечественного «ядерного щита», в том числе теории стратегической стабильности. Это может обеспечить России исключительно важное интеллектуальное превосходство в процессе взаимодействия с другими субъектами мировой политики по ключевым вопросам войны и мира.